Рассказы очевидцев, или Архив Надзора Семерых - Страница 10

Сегодня маг быстро шел мимо прилавков. Сопровождающие могут дурно истолковать задержку. Решат, что он колеблется, нарочно тянет время. Затея, скажем прямо, дурацкая, но… Уговор дороже денег, а честь дороже уговора. Отказаться — значит потерять лицо. А жить без лица — удел мокриц и нопэрапонов.

Процессия, распухая по дороге беременной гадюкой, приближалась к месту своего назначения. Согласно кодексу, каждый из «дуэлянтов» взял с собой ученика и доверенного слугу. Были приглашены беспристрастные свидетели: придворный капельмейстер, донельзя гордый оказанным доверием, — и желчный, но справедливый королевский советник по делам градостроительства. Вполне достаточно, с точки зрения капитана и мага. Увы, близкие и доброжелатели считали иначе. Весть об уникальной дуэли молнией облетела дворец, стаей тараканов разбежалась по улицам. В итоге за спорщиками увязались: дюжина придворных, с десяток родственников капельмейстера, казначей Пумперникель, гвардейский лейтенант со товарищи, стайка полузнакомых личностей, дурно одетый поэт-пасквилянт со следами свежих побоев, старшина цеха гробовщиков с женой и детьми, а также уйма зевак всех сословий.

Прорва народу сопела и сплетничала громким шепотом.

«Превратил бы Альраун их в жаб, что ли? Ненадолго, только чтоб отстали,» — хмуро косился капитан на толпу. Мысли мага двигались аналогичным курсом:

«Хорошо бы Руди этих болванов — в тычки! Мечом, плашмя, по хребту… Ф-фух, дошли наконец!»

Невольничий Рынок ждал, распахнут настежь: дощатые бараки для рабов, шатры менял, кипящие котлы с похлебкой, загоны, где понуро сгрудились мученики долговой ямы, чернокожие силачи-мамболезцы, скованные одной цепью, харчевня для торговцев, колодец на краю торжища… Откуда-то сбоку вывернулся карлик-распорядитель. Утер потный лоб тряпкой с грязными кружевами, затараторил:

— Честь! Большая честь для нас! А то как же… Наслышан, изрядно наслышан! Заранее старался — с утреца отбирал, с рассвета! Прошу за мной, господа, прошу… а то как же!..

Советник по градостроительству хотел было задержаться у навеса с чисто вымытыми по случаю продажи наложницами, даже поинтересовался оптовыми скидками, но вспомнил, зачем он здесь, и уныло поплелся дальше.

— Извольте видеть! Превосходный товар, самый смак!

За угловым бараком ждали дети и подростки.

— Налетай, выбирай! А то как же…

Просперо мрачно зыркнул на распорядителя, и карлик прикусил язык. Зато обрел дар речи хозяин рабов: разбойного вида детина с серьгой в ухе, насквозь прожаренный солнцем.

— Что угодно моим повелителям?

— Твоим повелителям, бандит, угодно выбрать. Отдели мальчиков двенадцати-четырнадцати лет и выстрой перед нами, — выступил вперед капельмейстер. Глянул на градостроителя: вы согласны, уважаемый? В ответ советник кивнул столь энергично, что в хребте хрустнула какая-то деталь. Странно, что не сломалась.

Детина оказался понятливым. Или заранее осведомленным. Хлопок в ладоши, и парочка звероподобных надсмотрщиков кинулась к детям. Раздались крики, хныканье, брань и звуки затрещин. Рудольф Штернблад скривился от раздражения, но промолчал. Капитан терпеть не мог бессмысленного рукоприкладства — в отличие от рукоприкладства осмысленного и целенаправленного, в каковом знал немалый толк.

Минута, другая, и перед покупателями стояло десятка полтора мальчишек требуемого возраста. Двоих капельмейстер с советником единодушно забраковали: первому явно еще не было двенадцати, а другой вдруг дерзко заявил, что ему давным-давно пятнадцать, и он брезгует торчать рядом «со всякой мелюзгой». За наглость парня отхлестали, чтоб не болтал без разрешения, и пинком отправили в общую толпу. Судя по всему, нахал говорил правду.

«Жаль, — мельком отметил Рудольф. — Дерзец, упрямец. Молчал под бичом. Но уговор есть уговор.»

Затем оба «дуэлянта» повернулись спиной к шеренге юных рабов, и беспристрастные свидетели завязали им глаза. Из-под повязки Рудольф мог видеть носки собственных сапог. «Колпак бы надо. Надежнее. Впрочем, Альрауну колпак — тьфу! Захочет, сквозь городскую стену увидит. Правда, слово дал: никакой магии. Значит… А что — значит?! Не проверишь ведь…» Мигом позже капитана опалил жгучий стыд. Будто факелом в лицо ткнули. Усомниться в друге? В человеке чести?! Позор!

Но зерно сомнения уже было посеяно.

Послышался невнятный шум: мальчишек спешно меняли местами. Так тасуют колоду карт. Зеваки гомонили, шушукались, не вполне понимая, что происходит.

— Господа готовы? — от волнения баритон капельмейстера сорвался, «пустив петуха».

— Да.

— Готовы.

— Начинаем!

Короткая пауза. Звонкий шлепок по детской ягодице. Тишина. Даже толпа затаила дыхание. Второй шлепок. Третий. Пауза. Не стоит тянуть. Глупо. Чем раньше закончится этот балаган — тем лучше.

Но маг успел раньше.

— Этот!

— Маг Просперо выбрал оружие. Продолжайте.

Шлепок. Пауза. Шлепок. Пауза. Шлепок…

— Этот.

— Капитан Штернблад выбрал оружие. Развяжите господам глаза.

Они стояли рядом, вытолкнутые надсмотрщиками из шеренги. Конопатый голубоглазый крепыш с копной соломенных волос — и гибкий чернявый паренек. «Бычок и пардус,» — подумалось Рудольфу.

— Этот ваш, — шепнул капитану советник, указав на крепыша.

— Вы — любимцы Судьбы, господа! Удача! Несказанное везение! — карлик-распорядитель был тут как тут: суетился, заискивал, едва ли не облизываясь, как кот на сметану. — Прошу убедиться в талантах этих парней!